В 2009 году выпускница очного отделения Санкт-Петербургского института кино и телевидения с новеньким дипломом режиссера на руках, Диана Худаева отправилась покорять другую столицу. В Москве разослала несколько резюме и получила приглашение на спортивный канал «Россия2». Отработав три года ассистентом режиссера, собралась в родной Якутск. Москва осталась в ее сердце лучшим городом России, но столичные расстояния и жесткий режим работы на ТВ утомили девушку. Об этом своем поступке Диана нисколько не жалеет. Где родилась, там и сгодилась – это как раз про нее.
— Поначалу я просто хотела вернуться в Якутск на лето, а в сентябре ехать обратно в Москву. Как-то в Якутске зашла на НВК «Саха», да и осталась там режиссером новостей. Проработала четыре года, а в 2016-м уволилась. К этому времени мы с Сардааной Барабановой уже активно занимались документальным кино, о чем я собственно всегда и мечтала. Появилось много проектов и совмещать их с работой на НВК стало трудно. У нас студия документального кино «Кун о5олоро».
Я всегда легка на подъем. Если скажут завтра ехать, ни на минуту не задумаюсь. Но об одной командировке до сих пор вспоминаю с неким ужасом. В 2015 году мы начали работу над документальным фильмом об Анабарском улусе в цикле «Хранители тундры» при поддержке администрации и главы района Ивана Семенова. Съемки длились 2 года, нам часто приходилось ездить по тундре на буранах. В апреле 2017-го мне предложили отправиться в село Попигай Красноярского края на слет оленеводов, который проводила «Роснефть». Делегация выезжала из Юрюнг-Хаи на оленях и буранах. Выехали рано утром по навигатору — в тундре же нет никаких ориентиров.
В нашей группе было четыре бурана, тремя из них управляли женщины. Одной девушке за рулем было 14 лет, она сутки снегоходом управляла. В общем, компания подобралась та еще – один мужчина, 14-летний парень и шесть женщин. Ночью началась пурга, температура за минус 40. К этому времени я уже мало что соображала. Обматывающий лицо шарф склеился с шапкой, и я могла выглядывать из-под них только правым глазом.
Мне дали одежду оленеводов. Это чулки из оленьей шкуры — «этэрбэс» по-якутски, «эбирэ» по-долгански, на них сверху надеваешь огромное подобие калош из оленьей шкуры и брезента, — полное впечатление, что ноги хоббита. Сверху на мою куртку дали вторую мужскую, а затем еще антиветровый плащ — «соккуй». Первая остановка была в стаде героя нашего фильма Романа Туприна. Он сам к этому времени уже уехал в Попигай. Нас встречал его сын — Иван, накормил, напоил чаем. И мы, забрав Ивана, поехали дальше. У меня за спиной был рюкзак с аппаратурой, так как предполагалось, что в пути мы снимем перегон беговых оленей за 400 км на традиционные скачки. Через два часа спина у меня уже отваливалась. А тундра – как асфальт в рытвинах. Все белое, сливается, ям не видно. И постоянно на скорости бураны влетали в эти рытвины, постоянно нужно держаться и быть в напряжении.
Часов через 17 добрались до рыбацкого балка — это деревянный каркас, обтянутый брезентом. Внутри все заметено снегом. Когда его вычистили, выяснилось, что в балке дров нет. Послали парнишку искать дрова. Там уже пурга вовсю, он бедный наощупь искал дрова под снегом. А они сырые и загораться не хотят. В Юрюнг-Хае вся техника работает на газоконденсате, попытались им разжечь буржуйку, а он не загорается. Начали искать керосин, и вот это длится уже полтора часа. Я залезла в уголок на нары, замерзла очень.
И начали приходить мысли о смерти. Сразу представила как найдут наши замерзшие тела, заголовки газет, как в новостях о нас расскажут. Вот как моя жизнь закончится, какая я бедняжка. «Блин, — думаю. – кому он нужен был этот слет оленеводов «Роснефти»?». Хотела сфотографироваться, может, что-то записать напоследок. Но телефон был запрятан глубоко в куртках, а лишний раз расстегиваться не хотелось. С этими мыслями я и уснула. Оказывается, когда сильно замерзаешь — тебе почему-то становится всё так лень и безразлично, хочется только спать.
— И каким было возвращение с того света?
— Часа через три-четыре меня растолкали. В палатке уже трещала печь, но это укрытие нужно было освобождать. За нами следом на оленях ехали оленеводы, и наша задача была протопить палатку для них. Мои уже разошлись по буранам. Я, сонная, уставшая, выхожу из палатки на ногах хоббита, не разглядела наметенную горку впереди, запуталась в обуви и упала лицом в снег. Хотела заплакать, но сил даже для этого не было. А ещё через три-четыре часа приехали в Попигай. 400 км по тундре мы проехали за сутки. Три улицы, десятка три домов. Анабарские и красноярские оленеводы давно плотно общаются, так как все они долганы. Поэтому у всех есть или знакомые, или даже родственники. А обратно, на мое счастье, мы возвращались уже на вертолете.
— Диана, фильм об Анабарском улусе вы уже сняли. Насколько знаю, готовите версию для какого-то кинофестиваля. Но я хочу сейчас спросить тебя о ваших других проектах.
— У нас параллельно несколько проектов, которые мы ведем — это документальные циклы: «Хранители тундры»; «Күн оҕолоро”, уже снято десять фильмов; серия социальных роликов и другие. Но наш главный на сегодня проект – это «Многоликий Якутск». Я родилась в Якутске и всегда знала, как много здесь национальностей. Мне было всегда интересно, что всех этих людей держит в таких трудных климатических условиях. И как мы все уживаемся вместе. В 2016 году мы подали заявку на «Народный бюджет» и выиграли грант. Было много обсуждения проекта, конкурсная комиссия не верила в его реализацию. Нам сказали, что последнюю точку поставил сам мэр Айсен Николаев, он уже давно интересуется этой темой.
В Якутске проживают представители почти 140 народов, и это на 300 тысяч жителей! Думаю, что Якутск один из самых многонациональных городов России. И может послужить настоящим примером дружбы народов. Мы хотели рассказать о них и об их представителях, внесших особый вклад в развитие города и республики.
— 140 народов. Как выбирали, о ком снимать?
— Мы хотели рассказать о тех народах, о которых мало что известно. Взяли список национальных общин, и сами удивились, что, к примеру, в Якутске проживают около ста езидов. Исторически они проживают в Передней Азии, к примеру, в северном Ираке. Они не мусульмане, их религия называется — езидизм, а сами они называют себя солнцепоклонниками. Поэтому пережили много гонений и геноцид и разъехались по всему миру. В Якутске они заняты в разных сферах — строительство, торговля и даже наука.
На наше удивление не многие общины шли навстречу. Из наиболее распространенных отговорок: нам некогда, нам этот проект не интересен. Может быть, это наша российская или якутская черта – держаться скромно, не высовываться. Мы хотели снять фильм о китайцах, но у них нет какой-то зарегистрированной организации, а те, кто ведет здесь бизнес, наотрез отказались общаться, это очень закрытая община. Армянская тоже отказалась, но их понять можно: на тот момент как раз были крупные конфликты с участием их представителей. И им не хотелось привлекать к себе лишнее внимание.
13 марта мы презентуем проект «Многоликий Якутск». Но надеемся, что он будет жить и дальше. Что подключатся общины, которые пока осторожно смотрят со стороны. Мы сняли семь фильмов об отдельных национальностях и три сборника. В каждом из сборников рассказ о нескольких представителях разных народов. Учителя, слесари, врачи, геологи, проработавшие в Якутии по 40 лет. Все они стали нашими героями. Корейцы, финны, литовцы, поляки… Чьи-то предки приехали сюда еще до революции, кто-то сменой родины обязан товарищу Сталину. Но для всех них Якутск и Якутия стали родными. И вклад каждого народа в нашу общую культуру вряд ли можно по достоинству оценить.
— А не было какого-то заискивания со стороны ваших героев: мы так любим Якутск, мы так любим Якутию?..
— Заискивания не было. Герои достаточно искренни. Мы и хотели сделать фильмы-откровения. Цель нашего проекта – патриотизм и любовь к Якутску. Нам изначально не были интересны те, кто просто приехал сюда заработать. Все наши герои – это золотые примеры того, как нужно жить и трудиться в Якутске. Финны, к примеру, в 1957 году после развенчания культа личности получили возможность вернуться на родину. Но ведь многие остались. Сейчас они все очень пожилые люди. А их дети и внуки создали семьи с местными и уже не мыслят об отъезде.
Тот же поляк Целестин Цюхцинский. У него только по стране 29 филиалов школы боевых искусств «Ген-син-кан», а штаб-квартира в Якутске. Он сам говорит по-якутски и учит хотя бы командам на якутском своих спортсменов. На соревнованиях в других городах соперники не понимают, какие указания дает Целестин.
— Где можно будет посмотреть фильмы из серии «Многоликий Якутск»?
— В первую очередь, на нашем канале Kyun Ogoloro в Youtube. Так же будем стараться продвигать на НВК «Саха» и «Якутия 24». Ну и вообще в будущем хотели бы перенести проект на всю республику. Уверена, что у нас еще много интересных людей разных национальностей, о которых нужно рассказывать.
